апрель 1998

Седьмой год в Хогвартсе у Джинни выдался занятой: она много работала на благо восстановления морального духа родного факультета, да и всех остальных тоже. Зная её по непримиримой борьбе с режимом Кэрроу, многие стали уважать её, едва не превратив в фигуру полулегендарную: не такую легендарную, как Гарри, Рон и Гермиона, но тоже своего рода ту, что достойна хотя бы упоминания в легендах. Из тех, что пятый в третьем ряду. Джинни такой славы не искала и не желала, поэтому старалась отшучиваться, однако делала всё от неё зависевшие, чтобы младшие гриффиндорцы не страдали от ужасов только что кончившейся войны. В этом она тесно сотрудничала с профессором МакГонагалл, с которой они, весьма внезапно для самой Джинни, резко нашли общий язык.
Тот год, что прошёл в осаждённой Пожирателями школе, сделал из Джинни взрослую, ответственную и самостоятельную личность, однако сама она эти изменения с трудом замечала. Что, казалось ей, могло измениться?

Сегодняшний тёплый весенний день она ждала с нетерпением: сегодня они договорились встретиться с Гарри в Хогсмиде. Он уже был ни много, ни мало ответственным курсантом академии авроров, а она пока даже не придумала, чем бы хотела заниматься дальше. Может, попробоваться в квиддич... Больше ей пока ничто не казалось таким же привлекательным. Она не видела себя в министерском кресле, тем более, не видела себя в Мунго — заколдует кому-нибудь что-нибудь ещё сильнее, что потом делать? Мама не сильно ругала её за такую непутёвость: мама, наверное, считала, что Джинни пока не совсем отошла от случившегося. Конечно, разговоры были, и много, но сейчас... Просто посмотрим, решила Джинни. Мама даже не спорила.

В самом Хогсмиде Джинни распорщалась с сокурсницами и направилась к Трём Мётлам, где они договорились встретиться с Гарри. Солнце ласково светило, да и в целом было довольно тепло: она с удовольствием подставляла лицо солнечному свету и довольно улыбалась, зная, что проведёт эту субботу в лучшей компании на планете.
Завидев вихрастую голову Гарри, она почувствовала, как сильнее бьётся сердце и как ноги сами несут её вперёд, к нему в объятия.
— Привет! — почти крикнула она ему в ухо, бросаясь сзади на шею, прижимаясь всем телом и целуя в макушку. — Я скучала-скучала-скучала!
И Мерлин знает, насколько сильно она в тот момент недоговаривала.