- Что бы сказала абуэлита, увидь она меня в таком состоянии, - громко посетовал Родриго, рассматривая свое отражение в зеркале, и разочарованно тряхнул кудрями. За то время, что их изгнали из Мексики, в круизном лайнере он прошел все положенные стадии принятия неизбежного: отрицания ("ну ладно, я поверил, останавливайте лайнер, доставайте колдокамеры, где ведущий программы "Развели как младенчика"?),  гнев ("что значит вы не можете остановить лайнер? Что ты сказал? А ну иди сюда, пендехо, я кому-то сейчас наваляю..."), торг ("Пресвятые тамтамчики, только не по лицу, мне им еще на афишах светить!"), депрессия ("Конгрегата, когда мы приедем, похорони меня головой в сторону моей родины, родинушки, родинунюшечки... что это у тебя, маргарита? А мне?") и, наконец, принятие ("Ладно, посмотрим, что хорошего в этой стране пудингов и тоскливой музыки"). Периодически, правда, все эти стадии совершенно вопреки законам психологии решали вернуться и проводили с Родриго от нескольких минут до полудня, что неизменно и по инерции ввергало всех, кому не посчастливилось оказаться рядом с ним в стадию гнева, уныния или желания скинуть Варгоса с обрыва. Об этом ему и сообщила благоверная супруга, из-за чего оскорбленный, но не сломленный артист покинул их номер в гостинице Лютного переулка и отправился исследовать местность. Было очень непривычно идти по улицам и не получать той реакции на себя, к которой он привык дома - здесь никто даже вшивенького автографа не просил! Родриго чувствовал себя очень уязвленным - в конце концов, после тридцати лет, достигнув всего, что можно, в одной стране, начинать все заново в другой казалось ему худшей карой. Но он не был бы собой, если бы не отогнал грустные мысли, не подмигнул бы пробегавшей мимо красотке и, остановившись прямо посреди улицы, не выпустил бы из палочки всполох искр, который за секунду обрел силуэт морячка в форме, немедленно принявшегося отплясывать "Яблочко" в воздухе. Неимоверно гордый собой, Варгос оглянулся по сторонам, ожидая оваций, но толпа не спешила падать в обморок от искусства иллюзиониста и хватать его на руки, чтобы подбрасывать. Процедив сквозь зубы ругательство, за которое в Мексике могли бы приколотить уши к носу, он убрал палочку и с негодованием взмахнул руками, обращаясь к первому встречному.
- Неслыханное равнодушие к знаменитостям, не так ли? - встречный оказался молодым человеком в очках и вполне благодарным слушателем. По крайней мере, Родриго так показалось. - И никакого гостеприимства! Вот вы, например, можете мне рассказать, где у вас тут есть какое-нибудь приличное место, чтобы хорошенько накидаться текилой?